Ощущаю себя идиотом. Правда-правда.

@темы: Здесь должен быть оригинальный тег, Синему нечего делать, хуйней занимается., Немного про все и ничего, Когда не хочется говорить, - Забавно, похоже, шизофрения, - сказал доктор.

---

ну, в этом не самом хорошем дне есть и кое-что положительное. нет, я не о "Киндер-сюрпризе", который мне впихнула сестра в качестве извинения.

 клоны/клоуны, очень рада у себя видеть!

Ну что, хоть и с опозданием, но я все-таки сделала этот пост!

Вкусняшки слешные.

запись создана: 27.12.2013 в 15:28

@темы: Поприветствуем новых членов сего общества!

---

Ну, поздравляльщик из меня никакой, конечно, но я постараюсь быть хорошим.

Этот год вышел средним немного, конец его так вообще ознаменовался не очень хорошими событиями. Но он уходит и, значит, уносит с собой все то нехорошее, что принес. Хотя вот мне жаль его провожать. Потому что в моей жизни появились два очень близких человека, которым доверяю. И куча хороших людей, взрослых и не очень, с которыми тесно общаюсь. Последние месяцы стали даже какими-то символичными, потому что поменялось очень многое.

В общем, у кого-то новый год уже наступил, у кого-то наступает, у кого-то скоро наступит.

Всех-всех-всех поздравляю с наступившим\наступающим новым годом! Желаю побольше счастья и хороших моментов, много ярких радостных взрывов эмоций и поменьше причин для плохо настроения! Удачи с работой: найти, если ищете, и получше руководство, если нашли. Побольше подарков, сюрпризов, приятных и неожиданных встреч, хороших отношений с любимыми людьми. Если их нет - срочно найти!

Удачи и счастья вам, ребят!

Немного новогодней обнаженки

@темы: В ожидании праздника, Здесь должен быть оригинальный тег, Ололо, я одуванчик!, Почитай немного?, Синему нечего делать, хуйней занимается., - Забавно, похоже, шизофрения, - сказал доктор.

---

Сейчас я хочу только одного. И очень надеюсь, что завтра обещание будет выполнено.

Про пост я помню. Но с телефона неудобно загружать арты. Надеюсь, Вы подождете, клоуны\клоуны?

@темы: Немного про все и ничего, Когда не хочется говорить, Влияние на нежную психику яойщика со стажем, - Забавно, похоже, шизофрения, - сказал доктор.

---

Остановите меня кто-нибудь. Я нашел аудиофики по ХМ, слушаю теперь. Эта компашка озвучивает сплошные сцены секса. Ну, вы понимаете, что это значит.

Ну и оставлю-ка я пару ссылок на их озвучку, дабы было понятно, почему я в восторге Х)

Джон\Каркат, Кронус\Канкри. КК все же у них великолепен просто *-*

Фемслеш у них тоже есть, кстати, ровно как и гет. Всем ништяки раздают, короче. Хотя вот голос Соллукса мне совершенно не понравился, слух режет пипец как.

@темы: Здесь должен быть оригинальный тег, Ололо, я одуванчик!, Синему нечего делать, хуйней занимается., Влияние на нежную психику яойщика со стажем, - Забавно, похоже, шизофрения, - сказал доктор., Тяжела и неказиста жизнь задрота, Ведер всем!

---

И обнял Рыцарь Крови Барда Ярости, и в руках друг у друга дрожали они. И с помощью благочестивых похлопываний и благословенных шушуканий он успокоил ярость брата своего. Ибо взглянул Рыцарь на Барда, довыпендривавшегося и абсолютно охреневшего, и принял он решение угомонить нахер этого тупорылого джаггало. И стал угомонённым тупорылый джаггало, и будет пребывать таковым отныне. И Рыцарь, совсем устаканивший сумасшествие смертоносного клоуна рёк: “Да будет Моирейл”. И стало так. И между моирейлами протечёт изобильная радость, и ударились обильно они скулами в объятии, и хонки примирения отзывались эхом далёко и истинно во тьме пред лицом глубины.

Смайл кликабельный

@темы: Ололо, я одуванчик!, Синему нечего делать, хуйней занимается., Просто посмотри, Немного про все и ничего, Влияние на нежную психику яойщика со стажем, - Забавно, похоже, шизофрения, - сказал доктор., Тяжела и неказиста жизнь задрота, Опять Синий за ХМ

---

В честь того, что мне можно не идти на работу, вот вам подборка страниц из Хоумстака, который я в последнее время читаю почти без перерывов. Это, конечно, плохо, но... Это невероятно затягивающая и упоротая вещь.

Кстати, осторожно, спойлеры.

Больше ХМ! Следите за трафиком.

@темы: Здесь должен быть оригинальный тег, Ололо, я одуванчик!, Синему нечего делать, хуйней занимается., Просто посмотри, Влияние на нежную психику яойщика со стажем, - Забавно, похоже, шизофрения, - сказал доктор., Тяжела и неказиста жизнь задрота, Ведер всем!

---

Поздравьте же меня!))


Получи свой Поздравлятор

@темы: В ожидании праздника, Синему нечего делать, хуйней занимается.

---

@темы: Fuck this shit, Синему нечего делать, хуйней занимается., Просто посмотри, Влияние на нежную психику яойщика со стажем, "Я мстю, и мстя моя страшна," - сказал мистер Гопкинс, закладывая бомбу в цветочный горшок. (с), Опять Синий за ХМ

---

Так странно себя чувствую. В принципе, пока все складывается удачно. Очень, я бы сказала. Но такое ощущение, что я который день забываю что-то. И это "что-то" настолько важное, что незнание его может обернуться нехорошими событиями. Надеюсь, оно не связано с сессией, которую, кстати, пока переношу вполне спокойно и нормально, Волком и семьей. Под семьей я подразумеваю не только родственников, но и Сакуру с Лисом. Они такая же семья. Абсолютно.

Частенько стала мысленно обращаться к Волку. По пустякам, иногда просто размышляя, иногда серьезно обдумывая что-то. Как-то он, кажется, спросил, не много ли его в моей жизни. Я отшутилась, помнится. Или сказала, что мне нормально и так, не помню уже, если честно.

Сейчас я могу согласиться. Да, Волка стало слишком много в моей жизни, моих мыслях и даже снах. Последнее совсем удивительно, потому что мне давно не снились реальные люди, с которыми я знакома. Ну, я не считаю эротические (ахаха) сны, это отдельная тема.

А еще...
у меня был сон. Давно уже. Пару недель, наверно, назад. Очень тяжелый. Быть может, я его запишу здесь, чтобы висел напоминанием. Позже.

Так вот. Там было два героя. Я и еще кто-то. Я не знала, не помнила, его имени, не видела его лица. Помнила только запах. Мне было стыдно за эту забывчивость, потому что во сне этот человек стал единственным, кто был со мной в самые тяжелые моменты. Был до конца, не покидал даже после сильнейших ссор, хоть и грозился не раз, даже, кажется, уходил на несколько дней. Но всегда возвращался. Знал, что без него я не смогу ничего. Да и не хотела бы без него что-то делать.

Это был ты, Волк.

@темы: Здесь должен быть оригинальный тег, Почитай немного?, Немного про все и ничего, Остановите Землю, я сойду. (с), - Забавно, похоже, шизофрения, - сказал доктор.

---

А вообще, я тоже умею обижаться.

@темы: Fuck this shit, Остановите Землю, я сойду. (с), Похождения злого Синего, "Я мстю, и мстя моя страшна," - сказал мистер Гопкинс, закладывая бомбу в цветочный горшок. (с)

---

Меня все чаще посещает странная и страшная мысль. Умереть и стать Хранителем Волка. Чтобы охранять его абсолютно от всего, в особенности от неудач и плохого душевного состояния.

Нет, я не собираюсь становиться самоубийцей. Да и в целом моя смерть ничего, в сущности, не принесет.

Но это желание остается. И иногда, когда оно становится особенно сильным, мне становится страшно.

@темы: Почитай немного?

---

"Сон для слабаков!" - пискнул Синий, проспавший три часа.

@темы: Fuck this shit, Здесь должен быть оригинальный тег, Ололо, я одуванчик!, Синему нечего делать, хуйней занимается., Новое общество как следствие смены действия, Остановите Землю, я сойду. (с), - Забавно, похоже, шизофрения, - сказал доктор.

---

Без особой надежды кинула клич на Ласт. ну, может, найдутся люди, которым не влом мне на ночь объяснять некоторые темы вышмата

Ну а вдруг Вселенная будет милосердна ночью.

@темы: Fuck this shit, Синему нечего делать, хуйней занимается., Новое общество как следствие смены действия

---

@темы: Просто послушай, Когда не хочется говорить

---

Яндекс в который раз предлагает купить авиабилеты. Жаль, что пока его предложение так и останется предложением.

Завтра зачет по матану. Понятия не имею, как буду его сдавать. Если хотите, можете начать меня ругать часов в десять по Москве.

Устала от всего. Безумно хочу сменить обстановку. Полностью. Уехать... Куда-нибудь. Без разницы, куда именно. И с Волком. Чтобы было, кого по ночам обнимать, с кем заблудиться по дороге к вокзалу или с него, чтобы можно было поговорить. Обсудить что угодно, хоть прошедшую мимо женщину в безвкусной одежде.

Все, что у меня есть, - это мечты и призрачные надежды на их исполнение. Что самое, наверно, плохое - я понимаю, что они могут никогда не сбыться и так и остаться мечтами. Мило, не так ли?

В общем, у Синего все как всегда, не обращайте внимания. Пройдет.

@темы: Fuck this shit, Здесь должен быть оригинальный тег, Почитай немного?, Когда не хочется говорить, - Забавно, похоже, шизофрения, - сказал доктор., Похождения злого Синего

---

Вот так я никогда не смогу писать.

22.12.2013 в 14:05

Пишет  Господин Волк:

Безумно прекрасное.

05.04.2013 в 06:33

Пишет  энтони лашден:

Название: Ivory boy
Автор: Entony Lashden
Бета: Hideaki
Фэндом: RPS
Персонажи: Оскар Уайлд/Алфред Дуглас
Рейтинг: R
Жанры: драма
Размер: мини
Статус: закончен
Саммари: я все еще помню

txt

«Мы» развалилось на части, и теперь из каждой квартиры этого дома, списанного под снос, выносят последние ценные вещи. Мозолистые пальцы обдирают бархатные драпировки, почерневшие зубы выгрызают позолоту из рам, немытые девушки крадут украшения и с хохотом пачкают их в саже.
«Мы» – втоптано в грязь, растаскано, разорвано, изничтожено.

«Мы» стали смятым платком заката, утопленного в море; «мы» стали сожженным письмом, которое из десяти страниц превратилось в горстку пепла, и наши признания углем измазали десны.
«Мы» – сжались до одной точки, до одного краткого гортанного звука, до болезненного вскрика «нас нет» - мир словно распался на составляющие, из которых «мы» больше не собирается.

«Мы» стали болью, неразделимым монолитом, наглухо спаянными темно-фиолетовыми кусками камня, сдавленными тяжестью земли. Нас раздавило, нас вжало друг в друга без единого шанса на раздельное существование.

Мы смогли уйти друг от друга только после резкого удара, после оглушающего треска раскола, после конца света, закончившегося вспышкой, ослепившей нас обоих. Поврежденные, бесполезные для других, мы оставались предназначенными друг для друга, потому что мои трещины по-прежнему заполнялись только твоими острыми краями.
Режь меня, терзай меня, причиняй мне боль – я готов терпеть что угодно, только бы снова почувствовать тебя в своих объятьях. Я готов пойти на все, лишь бы на моей коже снова оставались шрамы от твоей любви.

Мы заканчиваемся сто лет назад и растворяемся в монотонном гуле посторонних голосов, протекающих сквозь два века. Пятнадцать долгих зим, которые я любил тебя, превращаются в сто сорок восемь часов в этом новом времени, где я, немо глядя на тебя, пытаюсь жестами рассказать о том, чем мы были.
Я не буду тебе лгать, любовь моя. Мы были так близко к богам, что другие люди, озлобленно обдирая нашу одежду, пытались стащить нас к себе в грязь. Только знаешь, лежа в сточной канаве, мы все равно смотрели на звезды.
Мы были.

Мы были самой чистой и самой честной песней, застрявшей в горле нестерпимым хрипом. Мы были вызовом, брошенной перчаткой; мы были запахом пороха, обнаженным мечом – ты брал меня за руку и тянул вперед: «Рази, Орест, рази!».
Мы были против всех; от этой изматывающей борьбы на тебе оставались ссадины – и я раз за разом защищал тебя своим телом. Я шел на любую битву, осененную твоим именем; я поднимался утром и шел на бой, несмотря на то, что ночью был на войне.
И не было орденов, не было лент, благодарственных грамот – был только ты, обнимающий меня за талию и шепчущий «Спасибо».
Мы были вместе.

Навощенная столешница блестит под сливочным мазком солнца; ты протираешь отполированное дерево и поправляешь отрастающую челку, бросая косые взгляды на зеркало на стене.
Утро; пахнет канифолью, розмарином и тобой – делаю глубокий вдох и задерживаю дыхание. Ты накрываешь рот ладонью, давя сладкий зевок ребенка, который уже выспался, но еще хочет поваляться в постели. Я вырвал тебя из плена сна, я вызвал тебя в этот зал, залитый карамельным светом, и теперь смотрю, как ты, вытянувшись, открываешь окно, впуская улицу в помещение.
Змейка дыма от сигареты проворно прячется в вентиляции, и ты, досадливо морщась, втягиваешь горьковатый дым.

От сигарет у тебя слезятся глаза, и сейчас ты похож на расстроенного мальчика, которого оставили дома вместо того, чтобы забрать в гости. Ты был точно таким же обиженным принцем, поджавшим губы от тоски и скуки. Ты точно так же поднимал глаза вверх, и на щеках оставались рваные тени от твоих влажных ресниц.
Я не мог дышать.
Я не мог жить, пока ты грустил.

Печаль – тонкий изгиб узких губ, сомкнутые ладони, опущенные плечи – имеет на тебя больше прав, чем я. Ты протягиваешь руку к окну, и рукав рубашки скользит вниз, открывая тонкие бесцветные волоски под серебряной цепочкой; не запястья – сложенные крылья. Когда ты разводишь руками, все восхищенно выдыхают: «Ангел…». Ангел, отлитый в бронзе; пшеничные волосы и голубые глаза – на небе все такие, Ганимед, все под одно лекало. Я видел.
Ты огорчаешься, потому что здесь, спустя столько лет, Он настигает тебя. Он ударяет тебя наотмашь, Он колотит тебя и кричит: «Ты позор семьи!», - а ты только и можешь, что надрывно звать на помощь и кричать: «Не тронь меня! Не смей!». Но ты не умеешь постоять за себя, совсем не умеешь. Ты драгоценный металл, который каждый режет по собственному уразумению, и остаются на тебе не легкие прикосновения, а глубокие раны.

Ты был моим мальчиком. Моим изящным, выточенным из тончайшей золотой пластины принцем, который жмурился от слишком яркого солнца. Я не могу забыть, как ты доверчиво жался к моему боку, как тихо стонал, боясь, что услышат соседи, как сцеплял наши пальцы в один неразрывный замок и подносил к губам, покрывая костяшки поцелуями. Я не могу забыть вкус твоих губ после первой чашки крепкого кофе, которая оставляла темные круги на белоснежной скатерти, где ты рисовал мои инициалы. Я не могу забыть, как проваливался твой живот от слишком резкого вдоха, как ты выворачивался под моей жадной рукой и запрокидывал голову, пытаясь через пелену разглядеть потолок.
Я не могу забыть тебя.

Я не знал, что тебе дать взамен своих чувств – что тебе было нужно, любовь моя? Вынул ли я из себя все и положил к твоим ногам или тебе казалось, что осталось нечто утаенное?
Я писал тебе письма, стихи, пьесы. Я дарил тебе книги, цветы, украшения.
Я отдал тебе себя.
Я был твоим.
Только тебе не нужен был такой подарок.

Ты хотел поехать на юг Франции, ты хотел зарыться пальцами в золотых песках, ты хотел пить шампанское и смеяться над пошлыми шутками, и я потакал твоим прихотям, будто не было ничего более важного, чем видеть твою улыбку и держать твою руку.
Помнишь Биарриц?.. Небо, растасканное портнихами на лоскуты, море, разбитое на тысячи нежно-голубых фарфоровых осколков. Помнишь, как над губами скапливались капельки пота, и ты приникал к бокалу, оставляя на тонком стекле отметку своего присутствия? От тебя оставался шлейф: аромат кедрового дерева, тепло раскаленного берега и резкий запах юношеского пота, - и я, словно пес, шел за тобой вслед.

Помнишь, как голос срывался на бесконечное «Пожалуйста, прошу тебя, пожалуйста», которое ты писал своими опухшими губами на моей шее, и казалось, что не было звука громче? В моей жизни был слышен только твой голос. Я всегда слышал только тебя.
Мое тело помнило только твои ладони, мои глаза помнили только твое лицо, искаженное судорогой удовольствия: ты метался подо мной, сбивал простыни в ком и поднимался мне навстречу, прогибаясь в спине. Ты царапал мою спину, ты цеплялся за выморенное дерево, ты страдальчески выпускал из себя стон и сжимал меня, ища близости.
Мы хотели быть одним целым, которое, целуясь, делилось воздухом. Мы хотели спать и просыпаться вместе, мы хотели подолгу смотреть друг на друга, мы хотели…
Мы хотели, чтобы это длилось вечно.

Мой мальчик из словной кости, моя дорогая хрупкая шарнирная кукла, остаток роскоши из другой жизни, где все было так трудно и при этом так невероятно ярко.
В этой жизни я не знаю звука твоего голоса, не знаю твоего имени, не вижу выражения твоего лица, когда ты просыпаешься. Я не могу вытянуть из вязкого янтаря памяти запах твоих волос.
От тебя во мне только и осталось, что ощущение пустоты в ладони. Рука судорожно трогает воздух, стараясь отыскать гладкую поверхность твоего выточенного плеча.

Я не помню, где именно находился мой дом, не помню, как мама поздравляла меня с четырнадцатилетием, но могу рассказать, как скрипела твоя кровать, когда ты с усилием переворачивался на бок и сжимал ладонь в кулак, стараясь защититься от моих чувств. Я помню твои шаги вниз по лестнице, натертой воском, помню запах твоей рубашки: сигареты, белое вино и десять лет обучения в закрытой школе. Я помню твою улыбку, помню мурашки на твоей коже, когда я застегивал тебе запонки.
Единственная история в моей жизни, достойная быть рассказанной, - это ты.

Ты спал беспокойно, ворочался с бока на бок, шумно глотал, задыхаясь от обиды во сне; ты хмурился – я садился рядом и дотрагивался ладонью до твоего лба, разглаживая тонкие морщинки. И не было никого самопожертвования, не было ничего сверхъестественного в том, что я проводил ночи напролет подле тебя. Ради тебя я готов был пожертвовать своей жизнью – ты улыбался мне сквозь толщу сна, словно узнавая мое прикосновение, словно слыша мои признания. Словно был рад, что я нашел тебя посреди твоих кошмаров.
Но наутро, просыпаясь под моей рукой, ты едва ли не зло ее скидывал, вскакивал с кровати и запирался в ванной, чтобы там до красноты раздирать кожу: ты хотел смыть мой запах, мои поцелуи. Ты не знал, что они въелись куда глубже, чем ты мог себе представить. Ты пытался убежать от меня по утрам, но каждый вечер ты возвращался на свое место.
Рядом со мной.

Помнишь Неаполь?.. Потные ладони, пальцы, склеенные с чужими пальцами. Помнишь всплеск воды – и вслед за ним тихое: «Хочу быть с тобой здесь в следующем году». Я хотел быть там с тобой не только в следующем году – во все годы, до скончания вселенной. Я хотел разделить свою жизнь с твоей, но ты молчал в ответ на все эти признания, в ответ на все мои слова.

Ты был моим Соловьем, моей фарфоровой птичкой. Поставить тебя на каминной полке и любоваться тобой, наслаждаться обладанием; снова и снова, как маленькому ребенку, тянуться к тебе и никогда не доставать.
Я сжимал в кулаке тысячи изображений птиц, пытаясь заменить тебя; я слышал не только хруст бумаги, я слышал шелест крыльев, слышал задушенную песню – ты вдыхал жизнь во все. В своем кулаке я чувствовал биение сердца птицы, я чувствовал злые удары клювом по ее новой клетке. В моей руке оставалась только суть птицы: разгневанная песня, зажатая в костях, коже и перьях.
Я был для тебя точно такой же тюрьмой, из которой ты силился вырваться и на полу которой ты оставлял разбросанные письма с признаниями.
Ты любил меня.

Ты любил меня, пускай все говорят иначе – я читал твои письма, перебирал твои слова, я чувствовал кожей то, что творится в твоем испуганном сердце, сжатом в моем кулаке. Ты бежал от меня, глупый, не зная, что мы снова встретимся, что нам суждено сделать последний вдох в одно и то же мгновение.
Ты бежал, потому что тебе было страшно: наша любовь хотела жертв, а ты мог отдать только свой фрак бедным детям. Ты никогда не был щедр, но я прощал тебе. Я воздавал нашей любви за двоих.

В саморазрушении, любовь моя, есть что-то завораживающее; то, что заставляет нас, испытывая нечеловеческие муки, отламывать от себя кусок за куском. Деструкция словно помогает нам, избавившись от всего лишнего – от самообмана, от налета претенциозности, от слоя мертвой грязи, – найти внутри себя нечто настолько невообразимо прекрасное, что оправдывает бессонные ночи, придает смысл сдавленному плачу и не приговаривает к каторге за вывороченные от боли руки.
Я сажу голос до болезненного свинцового шепота. Я раздираю свою грудную клетку, я рву до крови свои губы, я ничему не учусь. Я уничтожаю себя любовью к тебе. Я умираю от этой любви каждую ночь.
И каждое утро я воскресаю только благодаря этой любви.

Запах кофе смешивается с ароматом твоего парфюма.
Знаешь ли ты, что каждый раз, когда я делаю вдох, в моем рту остается привкус поцелуя? Все дышит тобой.
Тьерри Мюглер, «Ангел» - это духи для женщин, но какая разница, если они так подходят тебе: шарф из тонкого кашемира светло-фиолетового оттенка, обмотанный вокруг твоей шеи – это твой запах. Ты пахнешь сиренью, ты пахнешь цветущим яблоневым садом, ты пахнешь молодостью, свежестью.
В этом времени, где ты не знаешь меня, ты такой красивый, любимый, что я часто думаю: а не изуродовала ли тебя моя любовь?.. Может, отекшее лицо, старческие морщины, отяжелевший силуэт – это не старение, это то, как я утомил тебя.

Ты и сейчас пахнешь нашими совместными каникулами в Неаполе, куда мы сбежали от всего мира: солнце разливалось по брусчатке золотым вином из арники, мимо, раздраженно шипя на влажный после дождя асфальт, медленно проезжали экипажи, и ты, вскидывая руку, смеялся им вслед. Время остановилось: ты поворачиваешься ко мне и улыбаешься одной из тех улыбок, от которых внутри меня все замирает. Я могу жить, только когда ты смотришь на меня.
Я могу существовать только рядом с тобой.

Я хочу встать перед тобой на колени и почувствовать твою ладонь на своем виске. Дотронься до меня.
Прости меня. За то, как я мучительно ждал тебя, за то, как я надеялся, что ты придешь, и, находясь в путешествии, куда не берут попутчиков, я искал твой силуэт. Я не могу отпустить тебя.
Я не могу сказать тебе: «Теперь ты свободен. Ты можешь идти». Я по-прежнему жалок, я по-прежнему беспомощен перед тобой.
Я – твой преданный пес, твой слуга, твой раб. Я по-прежнему твой.
Только твой.

Ты обрывал вереск – на твоих пальцах оставалась лиловая пыль, а мне все казалось, что эта пыль – остаток наших чувств: темное пятно, испачкавшее тебя. Больше я ничего не смог тебе дать. Лепестки слизывал морской ветер – ты разжимал ладонь и зажмуривался, делая один маленький шаг вперед, останавливая себя в попытке догнать эти крупицы.
Нам нужны были доказательства, нам нужны были расписки друг от друга в том, что мы будем вместе, нам нужны были клятвы, но мы отдавали только взаимные упреки и острые, как разбитое стекло, письма.

Помнишь, как ты, ближе к концу, морщился от моих прикосновений, как будто я причинял тебе боль? Прости меня за все мои поцелуи, за каждое мое касание. Я делал тебе больно, отыскивая в темноте твои губы, я наносил тебе раны, гладя твое тело, и все твои вздохи превратились в крики о помощи. Ты не мог терпеть нашу любовь, и мы разъехались по двум концам мира, превратив в пепелища наши жизни.
Прости меня, что на несколько секунд я, забывшись, решил, что ты так же сильно нуждаешься во мне, как и я в тебе. Прости меня, что боль, которую мы должны были терпеть вместе, мы терпели порознь.
Прости, что я любил тебя.
Прости, что я все так же, все так же бессмысленно и безысходно.
Люблю тебя.

Я не любил никого, кроме тебя, мальчик с волосами цвета спелой пшеницы, в которых мне хотелось задохнуться. Ты был для меня всем, Альфред.
Ты – все для меня.

Но в этой жизни, ты знаешь только то, какой кофе я пью по утрам.
- Ваш эспрессо, Оскар, - ты ставишь передо мной чашку и поправляешь салфетку.
- Спасибо.
Спасибо тебе за все.


*
Альфред сжимает ладонь.
Повернувшись спиной к Нему, он подносит кулак ко рту и давит во рту горькое: «Оскар».
Альфред больше не имеет права на это имя.
Альфред больше не имеет права на его любовь.

@темы: Про творчество, Почитай немного?

---

Вспомнила я тут... Зимой, в конце 2011 я написала три драббла, которые не были связаны между собой. Два из них посвящались определенному человеку, который так никогда их и не прочел. Чувства ушли, человек тоже, а драбблы остались.

На самом деле, они, наверное, первое из моей писанины, что понравилось. Серьезно, до этого я очень скептически относилась к написанному собой же.

Впрочем, наверно, лучше тут оставить сами драбблы.

Жизнь прекрасна.

На город тихо опускалась ночь. Люди спешили придти домой, кутаясь в шарфы и стараясь не поскользнуться на льду. Дул холодный ветер, он словно хотел выдуть всю эту наигранную серьезность серьезность из людей.
Она сидела на подоконнике и смотрела вниз. Жить одной в квартире на десятом этаже и иметь возможность выходить на крышу дома - о чем еще можно мечтать?
О хорошей жизни. если все это у тебя есть, не значит, что ты счастлива.
Девушка тихо, не желая тревожить покой снежинок, соскользнула на пол. Она пошла в другую комнату, взяла там гитару и, вернувшись в спальню, села обратно. Только теперь с ней была ее гитара.
В тишине зазвучали первые аккорды песни. Девушка изредка бросала взгляды на гриф инструмента, чтобы не ошибиться, в основном она смотрела в окно, где начался снегопад.
И все так легко-легко, на одних желаниях будто. Но когда ты одна, одиночество ощущается сильнее.

Just open your eyes,
Just open your eyes,
And see-the life is beautiful~♪

Она не думала, что будет в следующий момент. Девушка просто отдалась этому замечательному чувству, когда ты уверена, что все будет хорошо.
Зима закончится, ее сменит весна. Друзья вновь на летние каникулы приедут к тебе. Брат и сестра опять будут надоедать своими ссорами.
Она улыбнулась, откладывая гитару в сторону.
-Жизнь прекрасна, надо просто это видеть, - прошептала девушка, прислонив ладонь к прохладному стеклу.

Дождь.

Она сидела на кухне и ждала, пока согреется чайник. На столе лежала раскрытая книга, но не она интересовала девушку.Девушку интересовал дождь, идущий за окном. В самый разгар лета дожди бывают редко, но в этот вечер повезло.Он подошел к ней и без слов обнял ее со спины, чмокнув куда-то в затылок.
-Я люблю дождь... - прошептала она, касаясь ладонью оконного стекла. - Пошли, побегаем без зонтов?
-Пошли, - улыбнулся он.
На самом деле это весело - бегать с любимым человеком под дождем и радоваться этому явлению природы как маленькие дети. А потом, мокрыми и усталыми целоваться где-нибудь под таким же насквозь промокшим деревом, задыхаясь от нахлынувшей на них нежности...

Снег.

Снег всегда может забрать нашу горечь или обиду. Или боль. Так уж устроено, что он всегда выслушает ее.
Однако от одиночества он не спасет. Снег холодный, а в студеную ночь так хочется прижаться к теплому любимому человеку! Но даже если он такой человек и есть, он вряд ли проведет с ней ночь, сидя на подоконнике и изредка кидая взгляды друг на друга. У него есть друзья, и сейчас они наверняка веселятся, он не вспоминает о ней.
Наверняка.
А ей остается лишь глотать слезы, смотря в ночное небо, и думать о нем. Думать, что, несмотря на свои поступки, зачастую необдуманные и глупые, он все равно остается для нее самым любимым человеком.
И внезапно вздрогнуть от звонка в дверь:она никого не ждала. И задохнуться от его объятий и нахлынувшей нежности. Не забыл, пришел, утешил! Недавние слезы кажутся глупыми, а на лице появятся новые слезы - слезы радости. Чувствовать его нежные и крепкие руки. И рыдать во весь голос, уткнувшись в его плечо.
Конечно, потом, по прошествии многих лет, они будут вместе смеяться над этим. Но сейчас для них существуют лишь эти минуты объятий, которые, кажется, можно продлить до бесконечности.

@темы: Про творчество, Здесь должен быть оригинальный тег, Ололо, я одуванчик!, Почитай немного?, Синему нечего делать, хуйней занимается., Немного про все и ничего, Влияние на нежную психику яойщика со стажем, - Забавно, похоже, шизофрения, - сказал доктор.

---

Заебись сказка в газету от совсем беспалевного Синего 8Д

Спешл фор сами-знаете-кто

Шел первый в новом году снег. Белые пушинки плавно летели вниз и мягко опускались на землю, укрывая ее от холода. Даша сидела около окна и смотрела на улицу. В руках она держала кружку кофе, на колени был накинут плед. Все в лучших традициях романтики, как сказала бы она сама. Мысли девушки перескакивали с одного на другое, быстро сменяя друг друга. Волшебство зимней ночи окутало мечтательную по натуре девушку, и она с радостью отдалась иллюзорному ощущению полета. Жутко хотелось спать, однако Дарья упорно сидела у окна в темной комнате, едва заметно улыбаясь и иногда делая глотки давно остывшего кофе. На душе было спокойно, в темных глазах будто летали снежинки.

Послышался звук открываемой двери, и девушка улыбнулась чуть шире, не меняя, однако, своего положения. Она знала, кто пришел, от этого знания внезапно стало тепло на душе, появилось щемящее чувство радости. Однако она не спешила идти встречать новоприбывшего человека. Ей было интересно видеть и слышать реакцию. Ориентировалась она по звукам. Вот гость снял куртку, поставил сапоги на обувную полку, едва не свалив при этом ботфорты Даши, взял сумку и направился в единственную комнату квартиры.

- Ты чего не спишь? - раздался позади девушки голос.

- Не хочется, - широко улыбнулась она, разворачиваясь и обнимая друга. - Будто чувствовала.

Артур в ответ лишь фыркнул, обнимая Дашу в ответ.

Работа археолога порой требовала долгих выездов. Иной раз Артуру приходилось на три-четыре месяца улетать куда-нибудь в Африку или Южную Америку, а потом возвращаться вот так: посреди ночи, с одним рюкзаком на плечах.

- Как экспедиция? - не отстраняясь, спросила девушка.

- Я от снега отвык, - вновь фыркнул парень, отпихивая от себя подругу. - Пошли погуляем, а?

Та без раздумий кивнула.

* * *
Шел первый в новом году снег. Белые пушинки плавно летели вниз и мягко опускались на землю, укрывая ее от холода. По пустым улицам со смехом шли парень и девушка и изредка кидались друг в друга снежками. Их смех оживлял улицы, и вокруг них становилось чуточку теплее и светлее.

Для кого-то новогодним чудом является что-то большое и грандиозное. А для кого-то - в первую новогоднюю ночь увидеть любимого человека и пойти с ним на улицу кидаться снежками.

@темы: Про творчество, Здесь должен быть оригинальный тег, Ололо, я одуванчик!, Почитай немного?, Немного про все и ничего, Когда не хочется говорить, - Забавно, похоже, шизофрения, - сказал доктор., Немного романтики

---

@темы: Просто посмотри, Когда не хочется говорить, Поделиться бы теплом с кем-нибудь..., Немного романтики