- Нет, нет, нет, пожалуйста, только не он, - неслышно повторяла Долороза, с каким-то враз помертвевшим лицом наблюдая за разъяренной топлой, которая практически затаптывала еще живого Канкри. Он умирал от рук собственных последователей. Долороза не верила. Она очень надеялась, что все происходящее - просто кошмар, что сейчас она проснется, пойдет как всегда готовить завтрак сыну, который уже давно не маленькая личинка, но который все также любит ее выпечку, что они спокойно поговорят о какой-нибудь ерунде, и Канкри уйдет на службу в церковь.
Однако это не было сном.
Почему он решил встать во главе всего этого восстания? Они ведь отговаривали его, он знал, что кара Ее Снисходительства настигнет его. И все равно пошел к Императрице на аудиенцию, после которой на него набросилась толпа. Почему?
Долороза не знала. Она не знала, почему их оставили в живых. Почему ей позволили смотреть на этот кошмар наяву.

Когда толпа схлынула, оставив едва живого священника на пыльной земле умирать, Долороза кинулась к нему. Она надеялась спасти его, пожертвовать, если надо, собой, своей жизнью, лишь бы Канкри все же остался жив, лишь бы он...
А ее сын молчал, лишь едва-едва улыбался самыми уголками окровавленных губ, тяжело кашляя и явно с трудом сдерживался, чтобы не стонать от боли.
- Пожалуйста, нет, не уходи, не сейчас, - шептала Долороза, прижимая к себе сына, рыдая в его пыльные волосы, не желая принимать реальность. Только не сейчас, она не готова, она никогда не будет готова, пожалуйста, пусть это будет кто угодно, лишь бы не ее сын, лишь бы он мог...
Канкри сделал последний вздох и замер, больше не дыша. Долороза в тот же миг перестала рыдать и тихо позвала его. Никакого ответа.
И тогда она закричала, во весь голос, проклиная Императрицу и ее предков, проклиная весь этот мир, который позволил ее сыну так позорно умереть.